Главная | Новости Крыма | Константин Затулин: «Я исключаю только одно — мировую войну с использованием ядерных сил»
blank [adinserter block="8"]  

blank

  добавить объявление
Константин-Затулин:-«Я-исключаю-только-одно-—-мировую-войну-с-использованием-ядерных-сил»

Константин Затулин: «Я исключаю только одно — мировую войну с использованием ядерных сил»

КрымPRESS сообщает:

Рано утром 24 февраля, напоминает портал NEWS.ru, президент России Владимир Путин выступил с обращением к россиянам, объявив о проведении специальной военной операции на Украине. Российские войска начали поражать военную инфраструктуру страны. Украина разорвала дипотношения с Россией и объявила всеобщую мобилизацию.

NEWS.ru спросил у зампреда комитета Госдумы по делам СНГ Константина Затулина («Единая Россия»), зачем Москва начала военные действия и что будет дальше.

Какие политические цели ставит перед собой военная операция?

Мне кажется, стратегическая цель состоит в том, чтобы снять угрозу со стороны Украины. Ту угрозу, которая эти годы существовала на границах Донецкой и Луганской народных республик, в отношении Крыма и в отношении России в целом. Цели не ограничиваются просто защитой фактических рубежей ДНР и ЛНР или даже продвижением до границ Луганской и Донецкой областей. Мне кажется, руководство нашей страны сделало вывод из событий 2014 года, когда наступление на Мариуполь было остановлено и фактически город, который уже подпал под контроль донецких и луганских, был оставлен.

Судя по всему, эти восемь лет привели руководство Российской Федерации к выводу, что Украина представляет из себя экзистенциальную угрозу. Украина в той форме, в той модели, на том пути, по которому она пошла, и, судя по всему, не собиралась сворачивать.

Почему именно сейчас?

Нельзя назвать этот вопрос риторическим, но мне кажется, что после нескольких военных тревог в прошлом году, после того как переговоры с Западом по вопросам расширения НАТО и по вопросам, связанным с Украиной, не привели к результату, а из речи в «нормандском формате» стало ясно, что другие участники «нормандского формата» — Германия и Франция — при всём своём желании не могут оказать влияния на Украину, чтобы она выполняла минские договорённости, и предпочитают публично ассистировать Украине, продолжают Россию обвинять в том, что именно она не даёт свершиться минским договорённостям. После этого вопрос о том, когда именно это должно произойти, стал техническим.

У меня была, не скрою, надежда на то, что переговоры продолжатся. У меня была надежда на то, что есть ещё какой-то резерв и, возможно, из контактов с западной стороной наша власть извлекает какую-то надежду на то, что можно достичь желаемых результатов, пусть не всех, но существенных, не прибегая к военной силе. Но, всем стало очевидно… Наиболее ярко и убедительно это произошло в понедельник (20 февраля. — NEWS.ru), когда мы увидели заседание Совета безопасности, беспрецедентно открытое, оценки, которые там давались. А затем, что, может быть, ещё более важно, большое выступление президента, в котором он дал свою трактовку происходящего с Украиной и в украино-российских отношениях. Надо сказать, что в том, что касается выводов, которые Путин в отношении Украины делал в этом выступлении, я с ними на 100% согласен.

Моё беспокойство связано с тем, в какой мере мы в состоянии преодолеть всё это, действуя тем образом, который мы сейчас избрали. Откликнется ли на призывы, которые прозвучали сегодня и вчера в выступлении президента по поводу начала спецоперации, население Украины. Всё-таки население Украины перевоспитывается в соответствующем духе в течение последнего времени. На Украине достаточно упрямых, упёртых, убеждённых в своей правое противников России, которые, безусловно, сейчас приведены в состояние боевой готовности.

И второе: мне, конечно, ясно, что санкции и так и так были неизбежны. Мне не вполне ясно всё-таки, устоит ли Запад перед соблазном оказать какую-то более существенную военную помощь Украине. У меня даже возникло впечатление, что своими бесконечными предупреждениями о том, что они воевать за Украину не будут, Запад как-бы подталкивал нас к определённому решению: как бы не будут воевать — значит, с этой стороны нет угрозы.

Резюмируя, я хочу сказать, что то, что происходит, безусловно, является трагедией. Не является поводом ни для какого праздника, хотя можно понять жителей Луганской, Донецкой народных республик, которые устраивали в первый вечер фейерверки. Можно понять, что неопределённость в течение восьми лет просто разрушительным образом действовала на людей и они испытали облегчение в связи с принятым решением о признании и началом военной операции. Но не может быть праздником то решение, о котором сам президент говорит, что у нас не было выбора. Когда у вас не осталось выбора — это не повод для праздника. Это повод для мобилизации усилий, для того, чтобы включить все возможные ресурсы, сделать выводы не только в отношении внешней, но и внутренней политики. Но это не повод для праздника. Тем более последствия в полной мере мы ещё не обрели, и пока сложно представить, чем вся история закончится.

Кажется, это решение повергло общественность в шок. Какие ещё стоит ждать варианты развития событий и что может пойти не по сценарию?

Во-первых, если верить Гумилёву, в развитии любого этноса или любого государства бывают периоды исторических развилок, когда можно, как богатырю перед горючим камнем, выбирать, пойти налево, или пойти направо, или пойти прямо. Бывают периоды, когда, после того как ты этот выбор сделал, всё остальное следует неизбежно почти с математической точностью. Мне кажется, после того как была объявлена эвакуация из ЛНР и ДНР, мобилизация, после того как в Киеве никакого предупреждения не услышали, последнего, которое возникло в связи с тем, что Государственная дума направила своё обращение к президенту о признании, Киев продолжил свою прежнюю линию: ничего не уступать и одновременно полагаться на то, что Запад нам поможет. После этого, собственно говоря, всё происходящее стало неизбежным.

Лично я, не голосовавший за то, чтобы направить обращение [о признании ДНР и ЛНР] напрямую к президенту, без паузы — обращения к МИД, без того, чтобы заявить о том, что признание возможно только в случае нападения, уже на этой неделе, выбирая из двух зол меньшее, голосовал за ратификацию подписанных президентом документов с ДНР и ЛНР (соглашений о дружбе и сотрудничестве. — NEWS.ru). Потому что считаю, что в такой ответственный момент мы не можем демонстрировать расхождений в парламенте и раскол в своём собственном доме гораздо хуже, чем любые возможные последующие решения.

Но то, что дальше происходит, мне кажется совершенно неизбежным. Не только ввод войск на защиту ДНР и ЛНР, потому что с признанием никакого умиротворения не произошло. Разговор о том, что дипломатическое признание приведёт к тому, что прекратятся обстрелы или, допустим, Украина пойдёт на попятную в том, что касается минских договорённостей, они никоим образом не оправдались. У меня на самом деле не было сомнений, что они не оправдаются.

Введение войск стало неизбежным, потому что не просто формальное признание нужно было Донецку и Луганску, нужна была защита от Украины, от украинских атак, обстрелов и всего остального. Мне также ясно, что ограничиться тем, чтобы встать на линии соприкосновения, на этот счёт у любой военной операции есть логика. Это, очевидно, ни к чему бы не привело, просто привело бы к продолжению тех же самых дуэлей, но только в данном случае к жертвам из числа наших сограждан в Донецке и Луганске прибавились бы жертвы из числа наших военнослужащих, которые туда бы к этому времени вступили. Поэтому всё дальнейшее развивается в логике военной операции.

Дальше очень важный момент: какова будет реальная реакция внутри самой Украины. Президент, как известно, в своём последнем обращении всё время апеллировал к населению Украины, к военнослужащим Украины, говорил о том, что недопустимо сопротивление, что на самом деле мы не собираемся оккупировать Украину, что мы считаем, что Украина в нынешнем своём виде заигралась и в бандеровцев, и в неонацизм, и этого мы позволить не можем. Всё это справедливо.

Но вызовет ли это полноценный отклик? Мне кажется, этот отклик будет разниться на Украине в силу того, что внутренне Украина действительно не едина. Разный отклик это найдёт в Харькове и, допустим, во Львове. Это значит, что это пролог фактического раскола Украины на две части — той, которая согласна и смирится с произошедшим, и той, которая не собирается с этим смиряться и будет бороться за возвращение всего утраченного — Крыма, Донбасса и всего, что там к этому времени потеряет.

Закладывается не просто история одной специальной операции, а закладывается на достаточно долгую перспективу вариант борьбы. Но борьба эта, безусловно, если удастся, первый этап спецоперации, если, условно говоря, войска и население Украины хоть в какой-то мере поддержат эту операцию, то я думаю, что конфигурация будет совершенно иная, чем та, которую мы знали все эти восемь лет, когда треть территории Донецка и Луганска составляли эти самые непризнанные народные республики.

Соответственно, шанс на то, чтобы противостоять России с территории Украины, использовать Украину против России, существенно снизятся. В этом, я так понимаю, и состоит расчёт нашего руководства. Что та угроза, которая возникает в связи с тем, что Украина стала игрушкой для стран НАТО, для США, она в значительной степени будет снижена.

Стать вновь «братскими народами» уже совсем невозможно?

Узнайте больше:  Реконструкция КОС «Миндальное» под Судаком завершится в ноябре

Народ Украины, это никакое не открытие, не является единым по своим взглядам. Он сам по себе многонационален, хотя все усилия украинского руководства и сама модель унитарного государства толкали к тому, чтобы Украина стала моноэтнической страной. Такой проект единомыслия для Украины в духе «Украина не Россия» или «Украина — анти-Россия».

Это само по себе тоже представляло постоянную угрозу для России, и эта угроза проходила бы по территории административных границ бывшей РСФСР, за исключением, конечно, Крыма, который уже вернулся в родную гавань. Мы не могли быть спокойными за спокойное развитие Крыма или вообще России в условиях, когда Украину используют как таран для того, чтобы наносить ущерб России, где это возможно.

Моя линия в течение многих лет: признавая все эти обстоятельства, я считал, что мы должны переубедить Украину, украинский народ или по крайней мере большую его часть. Переубедить, а не завоевать или захватить.

Я понимаю, что в сегодняшней ситуации, на самом деле, использование оружия — это уже аргументы нового порядка, и само по себе их использование, конечно, вызывает внутри Украины тягу определённых сил к сопротивлению. На самом деле на Украине такие же русские люди, как и мы с вами, которые инстинктивно не хотят, чтобы им что-либо навязывалось. В этом, я думаю, надежда властей в Киеве, что возникнет такое сопротивление.

Удастся нам переиграть эти надежды, переубедить всё-таки, несмотря на всё произошедшее, или нет — это огромный вопрос. Но ясно, что все, кто желает добра российскому государству, вынужденно, против своей воли или по своей воле и добровольно должны принять участие в том, чтобы всё произошедшее в отношениях между русскими и украинцами, внутри самого русского народа, который разделён границей на две части, не приобрело для нас долгосрочных негативных последствий.

Какой может быть сценарий-максимум, самый жёсткий, со стороны России?

Я не хочу этого говорить. Я не хочу не то что гадать… Я могу себе представить какие-то замыслы, проектные разработки, но что толку о них говорить. Реальные эти замыслы, или «гладко было на бумаге, но забыли про овраги» — это в ближайшее время станет ясно.

Любой мой комментарий по этому поводу, на мой взгляд, ничему не поможет. Достаточно сказать, что сегодня ничего нельзя исключать. Исключать, на мой взгляд, можно только одно — мировую войну с использованием ядерных сил, я это исключаю.

Можно ли считать начало войны провалом российской дипломатии и «мягкой силы»?

Я не хотел бы называть это провалом, потому что силы за переговорным столом были явно неравные. Запад, который играет Украиной и использует её как инструмент, и не заинтересован в том, чтобы эти переговоры для нас закончились удовлетворительным результатом. И который, конечно, продолжает находиться в плену своих иллюзий, что объявление санкций в отношении депутатов Госдумы или каких-то персоналий вызовет в России истерическую реакцию, восстание против действующей власти и так далее. Запад по своим меркам меряет, исходя из своего представления о том, что санкции в отношении депутатов могут поменять их позицию.

Они глубоко ошибаются. Хотя бы потому, что в течение этих восьми лет, а для некоторых людей с 1991 года представляло огромную проблему то, что происходит в наших отношениях с Украиной. Они не понимают, насколько это для нас больной вопрос, ключевой вопрос на всём пространстве бывшего СССР. Я к этому выводу пришёл не в 2014 году, первую свою статью «Испытание Украиной» я написал в 1996 году в «Независимой газете». Можете её открыть, посмотреть, и в общем-то это ступенька к тому, что сейчас сказано Путиным. Это анализ природы украинского государства и условий, при которых мы могли бы не столкнуться. Но эти условия подразумевали, что есть взаимность с украинской стороны, что они реально включатся в обсуждение этого, поймут, что это необходимо. Они, в силу того что впервые существуют как независимое государство, оказались не в состоянии анализировать. Они решили, что они могут играть в это. Они доигрались.

Для российских граждан война оказалась неожиданной, а о ней предупреждал Байден. Есть мнение, что стоило бы российским властям объяснить, зачем это делается: у россиян память о войне сильная и трагичная. Не нужно было как-то подготовиться, обосновать?

Я готов согласиться, что не всё было сделано аккуратно. Я готов согласиться, что люди напуганы не только на Украине, но и у нас. Я могу вам сказать, что я до начала эвакуации на прошлой неделе надеялся, что нам удастся избежать военного сценария.

Более того, я публично за неделю до этого, во время региональной недели как всякий депутат, встречаясь с людьми в своём, сочинском избирательном округе, считал своим долгом успокоить людей, что войны не будет. Я исходил из того, что Западу напряжённость нужна, а война не необходима. Могу сказать, что я не хотел никого обманывать, я надеялся, что будет найдено другое решение. Очень может быть, что и наше руководство не лукавило, когда, встречаясь с высокими гостями, продолжало настаивать на исполнении минских договорённостей. Но в какой-то момент, я так понимаю, пришло к окончательному решению, что нам морочат голову и что никоим образом этот конфликт по-доброму не решится, потому что Запад, как и Украина, закостенел в своей позиции. Этот вывод я сделал, и в результате события пошли развиваться по Гумилёву — безостановочно и с неизбежностью.

Надолго ли эта история?

Если вы имеете в виду военные действия, я думаю, расчёт наш состоит в том, что не будет никакой окопной войны, как в Первую мировую. Это будет достаточно быстрая операция. Но ясно, что всё не сводится к военной операции. Дальше наступает не мене естественный период испытания последующим, более мирным периодом, который неизбежно наступит. Я думаю, что это может затянуться на годы: вся возня вокруг произошедшего в самой Украине. На что придётся пойти, чем пожертвовать России и россиянам — сейчас сложно предположить. Конечно, все усилия должны быть направлены на то, чтобы как можно быстрее всё пришло к какой-то форме сосуществования в новых реалиях. Но каким будет это сосуществование, можно будет ли считать историю закрытой, или это просто пролог нового витка этой драмы? На этот счёт вам сейчас никто не ответит.

Источник: NEWS.ru

198 просмотров всего, 1 просмотров сегодня

реклама